Александр Сазонов: нужно жить по формуле «Любить – Знать – Беречь»

Ольга Поварова

Александр Сазонов – экскурсовод, лектор, общественник, автор многочисленных краеведческих изданий. Сам он называет себя популяризатором историко-архитектурного наследия Вологды и не ставит знак равенства между собой и профессией «краевед». Но в его голосе появляются ноты светлой радости, когда он говорит о своих любимых городских улицах и вологодских домах с резными наличниками. Портфель экскурсовода, набитый фотографиями разных лет, ворох бумаг на рабочем столе, мелодия о Вологде-где на мобильном телефоне – это всего лишь детали, но и они дают понять, что этот человек неравнодушен к своему родному городу.

Александр Иринеевич, что повлияло на вашу увлеченность историей родного города? В каком районе города вы жили? Какие места самые любимые?

Более всего повлиял факт рождения в Вологде (улыбается). Я считаю естественным то, что человек должен любить своих родителей, свою Родину, и то место, где родился. Если бы родился в Сыктывкаре, то, безусловно, любил бы Сыктывкар. Есть слова, складывающиеся в формулу: «Любить – Знать – Беречь». Сначала нужно что-то полюбить, затем возникает стремление побольше об этом узнать, а потом хочется это беречь и доносить до других. От любви лежит прямой путь к знаниям.

Я родился в рабочей семье, которая прямого отношения к культуре не имела. В нашей комнате в доме на улице Первомайской на девятнадцати квадратных метрах в разное время жило до шести человек, но мне всегда был выделен свой уголок, где я занимался. Повезло, что среди родных было больше гуманитариев по складу ума. Все любили читать, особенно бабушка. Она окончила семь классов, а по тем временам (родилась она в 1908 году) такое образование было довольно приличным. Доступ к библиотеке у меня был всегда. В тяжелое военное время библиотека кормила всю семью: жили, продавая книги или обменивая их на хлеб.

Слова о любви к городу не произносились вслух, но то, что мы живем в лучшем городе Земли, подразумевалось само собой. Любовь складывалась из деталей, разговоров, упоминаний. У меня была замечательная тетя, старше меня на 14 лет. Она любила меня везде брать с собой – от гимнастических занятий до музеев и колокольни. Именно с ней я впервые побывал в читальном зале областной библиотеки, который тогда размещался в концертном зале бывшего Дворянского собрания (нынешней Вологодской филармонии), где вместо кресел располагались шкафы с формулярами.

В общем, интерес к Вологде появился как-то сам собой. Я начинал изучать город со своей улицы. За продуктами бегал в Шишкарёвский магазин на углу ул. Герцена. Любимыми местами в детстве были парки. Детский парк с аттракционами, особенно самолетами, помнят все дети моего поколения. Как и парк ВРЗ, такой заросший в то время, что ребенку в нем можно было заблудиться. Однажды, разговорившись с бабушкой, я узнал историю Спасо-Всеградского собора – в книгах тогда об этом не писали. Она же рассказывала и о магазинах Вологды – Буторова, Мазалева, Соловьевском. Съемки родного города на фото – тоже один из способов познания мира вокруг. Сначала снимал на «Смену», затем появился «Киев», «Зенит», а позже широкоформатный фотоаппарат. В пору юности я любил на велосипеде с фотоаппаратом ездить в Заречье, особенно в кварталы слева от Чернышевского, которые можно было снимать одним сплошным кадром, как это частично и сделал режиссер Воинов в 1966 году, когда снимал «Дядюшкин сон». Этот район города хорошо передан Олегом Бороздиным в картине «Ушедшая Вологда». Последние лет двадцать я там сознательно не бывал, чтобы видеть ту Вологду хоть во сне. Но сейчас, при подготовке книги, пришлось снова посетить эти места… Сейчас немного такой «старой Вологды» осталось на улице Засодимского.

У вас два образования – техническое и управленческое – и огромный багаж краеведческих знаний. Все дело в самообразовании?

Как известно, существует две категории людей: люди-борцы с четкой целью и люди-созерцатели. Я, скорее всего, отношусь ко второй категории, к тем людям, которые пытаются познать себя, повидав как можно больше и попробовав как можно больше разных занятий. Самообразование шло постоянно, и, как я уже говорил, книги в доме любили и покупали. Бабушка после голодного военного времени никогда не скупилась ни на качественные продукты, ни на книги. Свою первую книгу я купил в десять лет, она называлась «Знаете ли вы свой край?». Учительница истории в свое время посоветовала мне книгу Бочарова и Выголова «Вологда, Кириллов, Ферапонтово, Белозерск». То есть с определенного времени моя любовь к городу проявлялась и в приобретении изданий о нем.

Тот момент, когда я понял, что накопленные знания можно использовать в общественно-полезной форме, совпал по времени с приездом подруги бабушки в начале 60-х годов. Тогда я и провел первую в своей жизни мини-экскурсию по Вологде для одного человека. Походив с нашей гостьей по городу, я получил наказ держать ее в курсе изменений, происходящих в Вологде. В городе выходили тогда всего две газеты – «Красный Север» и «Вологодский комсомолец», и я стал тщательно собирать вырезки статей о Вологде для бабушкиной подруги и посылать ей по почте. Где-то через год я пожалел, что не делаю вырезки в двух экземплярах, потому что у меня проснулся собственный интерес к такому добыванию информации. Я стал целенаправленно ездить по городу, постепенно складывая его для себя в полноценную естественную картину. До сих пор помню потрясение, когда я, проезжая на автобусе №7 с Льнокомбината в Завокзальный район по улице Можайского, понял, как связаны друг с другом эти два района. До этого они существовали в моем детском сознании отдельно. Постепенно полочки с вырезками превратились в шкафчик с книгами и заметками. На первом курсе политехнического института я понял, что нужно как-то приобщать людей к собранным мною сведениям, делиться своими знаниями. Появилась возможность посещать Школу молодого лектора, где я почерпнул для себя еще больше материала о Вологде.

В армии было время поразмыслить о будущем. Хотелось выбрать профессию, которая не помешает моему хобби. Хотелось, чтобы лето было свободным, а преподавательская стезя в этом случае – наилучший вариант. Но после армии, проработав полгода в 28-м училище, я понял, что это не мое, и пришел в специальное конструкторское бюро завода «Электротехмаш». По счастливой случайности там работала женщина, которая была экскурсоводом Вологодского городского бюро путешествий и экскурсий. Я прослушал ее экскурсию и попросил разрешения провести небольшой фрагмент экскурсии самому. К подготовке экскурсоводов в Бюро относились очень ответственно: существовал индивидуальный план и взаимное прослушивание, практически каждые две недели для сотрудников проводились курсы, в том числе по технике речи.

Когда меня приняли в Бюро путешествий, первую экскурсию я провел в выходной день для группы туристов из Сокола. Меня очень вдохновила фраза, сказанная ими по окончании экскурсии: «Какая же Вологда красивая!». А однажды проводил экскурсию на тему «Архитектура Вологды» для преподавателей Московского архитектурного института, половина группы состояла из докторов и профессоров. Экскурсия оказалась «взаимовыгодной»: как житель Вологды, я поделился с ними информацией, недоступной для жителей столицы, а они в свою очередь, поведали, например, что у дома адмирала Барша (Набережная VI Армии, 101) антаблемент неполный.

«Вредная привычка» расспрашивать участников экскурсии оказалась более чем полезной. Обычно, когда ко мне на экскурсию приезжают люди, я их всегда спрашиваю, откуда они. Как правило, оказывается, что я бывал в этом городе, и у меня возникает много ассоциаций. Например, проезжая по площади Дрыгина и показывая на здание Правительства Вологодской области, гостям из Тулы я могу напомнить, что у них тоже есть здания, спроектированные Гарольдом Исакóвичем. В принципе, Вологду таким образом можно связать хоть с Магаданом, например, через Шаламова. Очень интересно, когда на экскурсиях завязываются дискуссии, задаются вопросы. Например, людям часто кажется, что наша колокольня похожа на колокольню в Троице-Сергиевой лавре, хотя на самом деле колокольня Ухтомского в Троице-Сергиевой лавре совершенно другая. Или же нашу водонапорную башню находят очень похожей на ту, в которой располагается музей во Владимире. Эти наблюдения могут выглядеть несколько наивно, но самое главное, что людям становится интересно, как города связаны архитектурой.

Сегодня вы предстаете в разных ипостасях: экскурсовода, лектора, общественника, автора многочисленных публикаций в СМИ и краеведческих изданиях, популяризатора историко-культурного наследия Вологды – что вдохновляет вас на столь активную и разнообразную деятельность?

Все-таки я разграничиваю для себя понятие «краевед» и «популяризатор». Краевед – это тот, кто занимается исследованием, проводит много времени в архивах и читальных залах, ищет, сопоставляет, по крупицам собирает новые знания. Я больше популяризатор – мне интересно знакомиться с результатами изысканий краеведов, складывать их в собственную систему и доносить эти знания до людей на грамотном русском языке. Мне очень понравилась мысль заведующей экскурсионно-просветительным отделом Вологодского музея-заповедника Татьяны Журавлёвой в интервью вашему журналу: она правильно сказала о том, что экскурсия готовится как научный труд, а преподносится как спектакль. Моя экскурсия процентов на шестьдесят – спектакль с включением стихов. Фотоматериалы для портфеля экскурсовода обычно добываю в архивах, много дают и встречи с людьми. Однажды я получил фото своего дедушки в составе добровольной пожарной команды, позировавшей на фоне той пожарной части, которая находилась на месте бывшей гостиницы Обкома (угол улиц Козлёнской и Пушкинской). Эту фотографию сделал ныне покойный Вильчевский.

Одно время на всю Вологду было примерно тридцать экскурсоводов – их не хватало, они буквально разрывались. Очень радуюсь теперь, что тогда не было мобильных телефонов, а то я не знал бы покоя ни днем ни ночью. Но все равно работы было очень много. Помню, как однажды провел три экскурсии за день: во время третьей заметил, что говорю одно, а думаю о другом. Поэтому, если хочется, чтобы экскурсия оставалась хобби, а не походила на работу, то нужно проводить одну экскурсию в неделю – это будет в радость и экскурсоводу, и людям.

Раз проведение экскурсий – хобби, а не работа, можно иногда от экскурсий и отказываться. Мне, например, не интересно проводить экскурсии для иностранцев: ни стихи прочитать, ни «шутку юмора» подпустить… Бывает, что и переводят неважно. Вспоминаю случай, когда переводчик (а стояли мы у фигуры крестьянки у памятника Батюшкову) не мог перевести на французский слово «крестьянка». А в другой раз моим экскурсантом был замминистра культуры Камбоджи, переводчица – его соплеменница. Полчаса веду рассказ об Иване Грозном, о Софийском соборе, причем, для связи культур, как бы между прочим, вспоминаю храм в Камбодже, выстроенный в это же время (накануне перед этим нашел его в БСЭ и 10 минут учился выговаривать название). Выходим с Кремлевской площади, а переводчица уточняет: «Иван Грозный – это Ivan the Terrible?» Немая сцена с моей стороны: зачем я тут распинался полчаса, что и как она переводила?..

Обижает, когда просят экскурсию на час-полтора. Отвечаю, что халтурой стараюсь не заниматься. Редко, но бывают и противоположные ситуации. В этом году в первый раз встретил правильный подход к делу у одной москвички: она сразу заказала экскурсию на четыре часа без требований к тематике. Расстались мы, полностью довольные друг другом.

На экскурсии по деревянному зодчеству стараюсь не соглашаться, а когда очень просят, склоняю на обзорную с упором на дерево, по двум причинам: во-первых, проводить ее нужно, соблюдая хронологическую последовательность и только пешком, а это 3,5 часа и 4,5 км, что не все выдержат, а во-вторых, это психологически нелегко, учитывая удручающий вид многих памятников.

Какой нынче турист? Отличается ли от туристов советского времени? Чем интересуется?

Раньше почти все туристы были организованы в группы. Когда закончилось перестроечное время и турист вновь начал появляться, то было очень непривычно вещать на машину или микроавтобус, ведь до этого экскурсии проводились в больших автобусах. В 90-е и начале 2000-х наблюдалась тенденция к увеличению числа индивидуальных туристов. Сейчас есть и единичные слушатели, и группы вновь появились. Что касается вопросов, то в советское время чаще всего спрашивали о количестве церквей в городе и о символике крестов. Теперь вопросы каждый раз разные, и их трудно систематизировать.

Вы автор трех книг. Что заставило вас взяться за перо?

В конце 70-х – начале 80-х турист валил толпами: по пять автобусов на Кремлевской площади – обычное дело. Турист был виден. Во время перестройки этот поток резко поредел. Раньше к нам много ездили из Москвы и Ленинграда, в том числе и по путевкам выходного дня. Востребованным среди туристов был железнодорожно-водный маршрут: люди приезжали в Вологду поездом, затем пересаживались на теплоход на Великий Устюг. В постперестроечное время народ разделился на две категории: те, кто мог себе позволить путешествовать, Русскому Северу предпочитали турецкий юг, а те, кто хотел бы поехать к нам, не имели на это средств.

В общем, в туризме наступило затишье, и мне стало скучно. Я занялся лекционной работой на заводе, в городском обществе «Знание» и в организациях города. А позднее начал и писать. Родился цикл «По деревянной Вологде», а на одном из выездных семинаров в Петрозаводск мы с журналистом Юрием Багатурия задумали сделать фильм «Ровесница Москвы», который потом даже был показан по Центральному телевидению. После цикла статей в СМИ захотелось издать книгу. Первая книга «Такой город в России один» была издана в «Роспечати» огромным тиражом – 47 тысяч экземпляров. Книга продавалась двенадцать лет, мне казалось, что это очень долго. Затем я познакомился с историком и археологом Александром Суворовым и начал сотрудничать с издательством «Древности Севера». Было решено издать книгу из четырех частей в жанре фотоэкскурсии. Фотоэкскурсия отличается от путеводителя тем, что в ней нет словаря искусствоведческих терминов: всё построено на показе, и человек может без объяснения понять то, что видит. Сначала планировалось издать мои размышления в виде одной книги: рассказ о деревянной Вологде, рассказ о каменной Вологде, история об исчезнувших и почти исчезнувших памятниках. Также была запланирована часть, где ведется виртуальная экскурсия по городу детства. Материалы готовились около четырех лет, и оказалось, что получается неподъемный кирпич, а не книга. Поэтому решили издать материал в двух книгах – «Моя Вологда: прогулки по старому городу» и «Моя Вологда: город нашей памяти». Книги вышли с интервалом в полгода и быстро разошлись, потребовалось переиздание. Повторно была издана переработанная часть про каменную Вологду – «Каменная летопись. Вологда».

В 2014 году издательство «Древности Севера» предложило переиздать эти материалы, и я решил изменить информационный ракурс и название книги – «Деревянная Вологда: сохраненное и утраченное». В новой книге будет глава «Деревянная Вологда прежде и теперь», где будут парные снимки «было – стало». В первой главе описываются сохраненные дома – не отреставрированные, а именно сохраненные; вторая глава названа «Гибнущее наследие», которое пока физически живо; третья – «Утраченные дома». В четвертой главе речь ведется о «муляжах», домах-новоделах; пятый, заключительный раздел, как свет в окне, называется «Продолжатели традиций».

Есть у меня и еще одна книга: в 2010 году вышел альбом «Вологда на рубеже XIX-XX веков. Почтовая открытка» из серии «Русские города в почтовых открытках», который мы подготовили в соавторстве с Евгением Стариковым.

Что огорчает, а что радует, когда думаете о родном городе в его современном состоянии?

Огорчает то, что родился я в одном городе, а умирать придется в другом. Актуальна тема всё возрастающего неудобства осмотра города из окна машины или автобуса.

В чем, на ваш взгляд, причина того, что горожане зачастую не ценят своего наследия? Что можно сделать для того, чтобы следующие поколения вологжан выросли в любви к своему городу и его истории?

Нужно воспитывать патриотизм в широком его понимании. Если этого не делать, то получится, как с армией: если не вкладываешься в свою, будет побеждать чужая. Пока дети не будут считать город большим общим домом, понимать его душу и ценить его историю, для них не будет особой разницы, на какой стене выводить каракули – на своей ли пятиэтажке, на Софийском ли соборе или на Петровском домике, «расписанном» хулиганами в начале 2007 года. Подросшие дети будут разбивать мемориальные доски и глумиться над памятниками. А став взрослыми, считать, что Родина там, где в настоящий момент им сытно и тепло. Основная цель патриотического воспитания ясна: от принципа «где хорошо, там и Родина» перейти к другому – «где родной дом, там и должно быть хорошо». Мною однажды была предложена программа по воспитанию патриотизма в таком ключе. Одним из мероприятий такой программы было бы проведение 1 сентября урока-сочинения на тему «За что я люблю Вологду?». Предполагалось, что этот урок проведут жители города, достигшие высот в своих профессиях. И к тому же, как утверждает писатель Роберт Балакшин, именно 1 сентября (по старому стилю 19 августа) монах Герасим пришел на то место, где потом возник город Вологда.

В готовящейся новой книге для меня сюжетно важной является глава «Кому нужна история?». Если коротко, то в этой главе сосредоточены две основных мысли. Во-первых, уши у нас слышат одно, а глаза видят другое. Например, слышим о воспитании патриотизма и любви к малой родине, а видим разрушение исторической рядовой застройки. Взять, например, первый квартал улицы Чернышевского:  какую интересную мини-экскурсию о Вологде дворянской, литературной, музыкальной, ссыльной можно было бы здесь провести, сохранись все исторические дома на своем исконном месте! В доме № 62 по улице Гоголя, стоящем в конце этого квартала, бывал генералиссимус Суворов, а возможно, и Лев Толстой… И вот вторая главная мысль этой главы: история нужна всем, но понимаем мы ее порой очень своеобразно: мол, мы сами творим свою историю. Это прекрасно, но мы не должны делать это за счет уничтожения старой.